Счетчики гейгера советского производства

Счетчики гейгера советского производства

В.В. Федоренко 1 _, И.О. Васильев 2 Д.А. Солодкий 1

1 «СофтЭксперт», 2 Госкорпорация «Росатом»

Счетчик Гейгера-Мюллера является одним из первых устройств, используемых для регистрации ядерных частиц. Со временем менялась технология их изготовления, материалы, но схема включения устройств оставалась неизменной. Высокая чувствительность, большой по амплитуде импульс, хорошая стабильность, простота использования и доступность позволяют счетчикам занимать лидирующее положение. Однако некоторые проблемные вопросы, такие как «мертвое время», эффективность регистрации, ток насыщения, перекрытие импульсов, ограниченный срок службы, выраженный в общем количестве регистрируемых разрядов (порядка 10 10 — 10 12 ), огранивают их применение. На сегодняшний день 90% пользователей используют стандартную схему включения счетчиков и подсчитывают среднюю скорость счета, что резко снижает диапазон измерений мощности дозы.

В 1959 году теоретически обосновано и показано в работе [1], что точность измерений не зависит от метода подсчета. И лишь в конце 80-х годов был предложен расчет интенсивности поля при помощи измерения времени до прихода первого импульса после подачи напряжения смещения на счетчик Гейгера (Time-to-count [2]). Затем появляется евразийский патент [3], предлагающий управлять питанием счетчиков с помощью процессора с целью уменьшения электропотребления. В работе [4] подробно описаны основы метода определения интенсивности излучения по результатам распределения длительности интервалов до первого события при использовании счетчика Гейгера. На рисунке 1 представлен фрагмент диаграммы распределения времен в диапазоне мощностей дозы от 25 до1 Зв/час для с чётчика СБМ21.

Рис.1

На рисунке 2 представлена диаграмма изменение мощность дозы в месте расположения счетчика.

Таким образом при увеличении загрузки максимальные времена начинают приближаться к минимальным. Хотелось отметить что при этом снижается и дисперсия. При загрузках более 15 Зв/час важную роль играет точность измерения минимальных времен. При недостаточной точности измерения передаточная характеристика начнет терять линейность. и входить в насыщение. Вторым важным фактором передаточной характеристики является «мертвое время» измерительной системы.

На рис3 на примере показано как коррекция данного времени влияет на результаты измерений. Аттестованные точки 1 Зв-5 Зв-10 Зв-15 Зв

В левой части время завышено- что приводит к занижению значения мощности дозы.

В правой части (после 715 измерения) время занижено что приводит к завышению результатов измерений.

Точность измерений в данном случае будет определяться 3 основными параметрами:

1. точностью измерения минимального времени;
2. стабильностью электронной измерительной системы в части «мертвого времени» измерительного тракта
3. объемом статистической выборки.

На рис 1 серым и желтым цветом выделены значения, полученные посредством усреднения за 1 сек и при статистической более 800 событий, что эквивалентно времени около 7 секунд.

Задачей, решаемой предлагаемым семейством гибридных микросхем (устройств), является продление времени работы и расширение диапазона дозиметрических приборов на газоразрядных счетчиках Гейгера. Поставленные цели достигаются следующим образом:

• Электронная схема, регистрирующая импульсы газоразрядного счетчика, имеет чувствительный вход, что обеспечивает ее срабатывание практически сразу же после появления нарастающего тока разряда внутри счетчика. Сформированный регистрирующей схемой импульс, имеющий в свою очередь крутой передний фронт, поступает на пересчетную схему и на устройство, разрывающее цепь питания счетчика от высоковольтного источника напряжения. На счетчике не развивается «лавина». Газовый разряд прекращается на начальной стадии развития. Последующее включение счетчика осуществляется через фиксированный интервал времени. Таким образом, расход электроэнергии при регистрации ионизирующей частицы сводится к минимуму и не зависит от мощности дозы. К примеру, возможный верхний диапазон счетчика СБМ-21 может составить более 60 Зв/час, и будет определяться быстродействием элементной базы.

В настоящее время серийно выпускаются два устройства.

Драйвер счетчиков Гейгера-Мюллера МПНП-1 (Модуль питания и обработки сигналов счетчика Гейгера-Мюллера) . В базовом исполнении рабочее напряжение составляет 400-420 В. Верхний диапазон измерений при тактовой частоте 80 МГц для счетчика СБМ 21 составит до 100 Зв/час. Изделие работает с любыми типами счетчиков Гейгера-Мюллера. Питание от 3 В при токе потребления не более 15 мкА. Потребление устройства не зависит от загрузки. Работает в полях до 50 Зв/ч. В канал передачи данных микросборки ежесекундно передают число, пропорциональное мощности дозы полученное за секунду(при недостаточной статистике) в дальнейшем передает среднее значение полученное по более 800 событий. Для сокращения времени освоения устройств разработаны и подготовлены к производству отладочные платы и пользовательское ПО, позволяющее сразу после подключения к USB-порту приступить к работе с устройством.

При возвращении на выводе 6 высокого уровня схема переходит в режим ожидания импульса. При попадании частицы в счетчик в момент формирования лавины (снижение напряжения на выводе 8 до уровня 270 В) происходит автоматическое снятие напряжения со счетчика, и схема переходит в режим ожидания. При получении управляющего импульса цикл повторяется. Счет импульсов – прямоугольный импульс «отрицательной» полярности длительностью 0,8-1 мкс и амплитудой 3В (VVD).

Управление счетом прямоугольный импульс «отрицательной» полярности длительностью не более 1 мкс и амплитудой 3В (VVD).

Максимальная рабочая частота составляет 14000 Гц.

Использование предложенных алгоритмов и серийно выпускаемых изделий для работы со счетчиками Гейгера-Мюллера позволяют создавать уникальные приборы с большим динамическим диапазоном. Кроме того, работоспособность изделия при больших загрузках контролируется всегда (ежесекундно), что позволит создать новую серию приборов, предназначенных для контроля и работы в аварийных ситуациях.

1. В.И Гольданский, А.В. Куценко, М.И. Подгорецкий Статистика отсчетов при регистрации ядерных частиц. –М.:Государственное издательство физико-математической литературы, 1959.

2. United State Patent, patent number 4,605,859.

3. Евразийский патент 007991 G01T 1/02, G01T 1/18.

4. Солодкий Д.А., Федоренко В.В. Дозиметр: определение интенсивности излучения по результатам распределения длительности интервалов до первого события при использовании счетчика Гейгера. Опыт практической реализации. 2018г. Саранск, 1 Я научно-практическая конференция «Вопросы производства и эксплуатации газоразрядных счетчиков». -Тезисы докладов.

«Первый прибор был из счётчика Гейгера, полевого телефона и лампочки». Как белорусы уже 20 лет делают дозиметры

В последнее время в мире всё больше внимания уделяют радиоэкологической безопасности населения и окружающей среды. Способствуют этому такие инциденты, как утечка радиоактивных элементов на Южном Урале или теракты в Европе. dev.by посетил старейшую белорусскую компанию, которая уже более 20 лет изготавливает устройства для обнаружения радиационных, ядерных и оружейных материалов.

До этого все делали танки, а тут нужно было — кастрюли

История компании «Полимастер» началась с аварии на Чернобыльской АЭС. Когда произошла катастрофа, люди, понимающие что-то в радиации, начали искать у знакомых радиационные приборы или делать их собственноручно. Так поступил и выходец из МНИПИ, идейный вдохновитель и основатель компании Александр Антоновский, которого уже нет в живых.

— Он собрал прибор буквально за вечер из трёх вещей: счётчика Гейгера, который нашёл у знакомого в столе, большой батареи от полевых телефонов, завалявшейся у него на балконе, и неоновой лампочки, — рассказывает соучредитель компании Сергей Климович. — Соединив всё последовательно, получил импульсы от естественного фона. А дальше через знакомых физиков понял, что нужно посчитать количество импульсов за 36 секунд, и это можно будет перевести в мкЗв (микрозиверт) или Р (рентген) и узнать уровень фона.

После развала СССР, когда рухнула промышленность, люди заговорили про инновации, тогда, по словам собеседника, это называлось — конверсия. «До этого заводы делали танки, а тут нужно было делать кастрюли. И все ринулись искать документации, по которым можно было бы что-то произвести и продать простым обывателям», — поясняет сооснователь компании.

В рамках конверсии на лучшую документацию народного дозиметра был объявлен конкурс. И команда под руководством Антоновского впервые заявила о себе. Ничего, правда, не выиграла, но после этого к ней начали обращаться специалисты из промышленности, заводчане и другие люди, искавшие «конверсию», с просьбой выкупить их документацию.

— Прямо у меня на кухне за кружкой чай решали, как продавать эту документацию, сколько она стоит — мы же никогда ничего не продавали. Мечта была такая — отдадим документацию бесплатно, а нам будут отчислять какую-то копейку (тогда уже считали в долларах) от продаж. За тот год я заработал в десять раз больше, чем в МНИПИ, и понял, что за свой труд можно легально получить деньги, не работая на госпредприятии.

Но поскольку документация на тот момент была очень смелой и, можно сказать, опережающей время, не каждое предприятие в итоге смогло по ней изготавливать прибор (маленькая плата, часовые батарейки). И команда инженеров из МНИПИ решила сама производить устройства.

Некоторые детали валялись под ногами, а некоторые — было не найти

Первые годы для «Полимастера» были архисложными, говорит Сергей: «Мы оторвались от госслужбы, что по определению было непросто — зарплата там была хоть и маленькая, но регулярная».

В то время нельзя было как сейчас — взять и открыть юрлицо. Нужно было продвигать свои идеи через хозрасчётные предприятия, КПСС и Комсомол. «Ещё были пионеры, но они по возрасту не подходили», — шутит он.

— Комплектующие, которые выпускали в нашей стране, можно было купить за деньги, бартер или даже просто украсть, если это была маленькая деталь. Ключевые вещи, можно сказать, валялись под ногами — те же счётчики Гейгера. А вот что-то новое и современное было тяжело достать. Например, для нашего первого прибора не могли нигде купить жидкокристаллические индикаторы — их производили в РФ, а на «Интеграле» монтировали в часы. Перекупить их у завода было целой песней, практически не возможно.

Постепенно ситуация в стране менялась в пользу предприимчивых инженеров, можно было создавать промышленные производства без молодёжных организаций, появилось законодательство, разрешающее такой вид деятельности. Первый радиационный прибор «Полимастер» производили по всему СССР и распространяли большими партиями.

«Сперва продавали в наших, белорусских магазинах, а потом я лично в рюкзаке возил их в Питер. Заключал договора с такими магазинами, как «Охотник и рыболов», и крупными отделами в ЦУМе и ГУМе», — вспоминает один из старожилов.

Теракт 11 сентября и авария на Фукусиме: как рос интерес к дозиметрам

Белорусские устройства радиационного контроля стоят в аэропортах, на таможенных границах, ими пользуются полицейские, охранники, спецслужбы, аварийные спасатели. Основные их задачи — обнаружение источников радиации и идентификация изотопов, которые вызвали срабатывание прибора.

Помимо радиационных устройств, в линейке продукции «Полимастер» есть приборы химической разведки, универсальные поисковые устройства и гамма-нейтронные пейджеры, которые служат для обнаружения ядерных и оружейных материалов. Радиационно-химические военные приборы детектируют отравляющие вещества, например, содержащие мышьяк и фосфор. А детектор контрабанды помогает таможенным и пограничным службам находить скрытые вложения (наркотики, взрывчатые вещества, оружия) внутри машин, контейнеров и пр.

— Появление приборов для обнаружения ядерных материалов было инициировано американцами. Раньше ведь Америка боялась распространения ядерного груза и оружия со стороны разваливающегося СССР, — рассказывает R&D директор «Полимастер» Александр Кратько, — и думала, что оттуда опасность начнёт распространяться по всему миру. Поэтому снабдила границы бывшего СССР ручными и стационарными приборами. А теракт 11 сентября показал, что угроза может прийти с другой стороны.

Тогда американцы начали активно искать способы защиты от биологических, химических, радиационных и прочих угроз. За несколько лет сделали то, что в других странах делали десятилетиями, написали стандарты, на которые теперь ориентируется весь мир. И мы, можно сказать, попали в тренд, поэтому приборы для обнаружения ядерных материалов сейчас самые популярные.

А вот для гражданского пользования у «Полимастера» немного приборов: сосуд Маринелли, в который можно поместить продукт и измерить загрязнённость радиоизотопами, и современный портативный прибор, который подключается к айфону.

По словам Александра, даже в Японии приборы для населения спустя некоторое время перестают пользоваться спросом.

Прибор, который переживёт человека

Здравые подходы, которые применялись при производстве приборов в Советском Союзе, ломать в компании не стали, а вот устаревшие — заменили новыми. Поэтому создание оборудования радиационного контроля проходит весь цикл разработки: от идеи до лабораторных испытаний и серийного выпуска.

Первым делом собирают информацию от заказчика и определяют, какие технические решения, материалы и пр. пригодятся для создания такого прибора. «Бывает, что симбиоз не находим. Законы физики накладывают свои ограничения: сделать маленький, но очень чувствительный прибор невозможно», — поясняет Александр.

Сердце прибора — детектор, который преобразует радиацию в электрические импульсы. Его изготавливают на экспериментально-производственном участке.

«Здесь происходит их сборка, регулировка и монтаж. Обычно детекторы делаем на основе счётчика Гейгера-Мюллера или на сцинтилляционных кристаллах. Инженеры разрабатывают фильтр, который надевается поверх счётчика. Затем он подключается к плате, которая обрабатывает сигнал и выводит информацию на дисплей радиационного устройства», — знакомит с отделом инженер-технолог Алеся Руденя.

В отделе сборки происходит монтаж электронных компонентов на заготовки. Платы проходят ультразвуковую мойку и приобретают влагозащитное покрытие.

«Так как платы двухсторонние, сначала мы устанавливаем элементы на одну сторону, потом отправляем изделие на пайку, затем всё то же самое проделываем для второй стороны. Есть элементы, которые мыть нельзя, поэтому их впаиваем вручную», — поясняет принцип начальник производства.

Тестируют устройства в специальных печах — камерах «тепла-холода», где они подвергаются термоциклированию в диапазоне от -20 до +50. В низкофоновой камере приборы проверяют на пониженный уровень радиации. А в лаборатории с дозиметрической установкой наоборот — на максимальное излучение: «На большом девайсе (размером с комнату) установлены источники радиации. Специальная тележка с приборами перемещается по направляющим, и в определённое время автоматически на них подаётся облучение».

— Проверяем приборы сурово, зато это компенсируется тем, что после прохождения кругов ада им уже не страшны проверки у клиентов и в реальной эксплуатации. После Чернобыля радиационные устройства ломались от перегрузки радиацией, и люди не могли узнать, какова настоящая угроза. Наши же дозиметры могут пережить человека. В новых стандартах каждый тип радиационного прибора должен выдерживать десятикратную перегрузку.

По словам заместителя директора по разработкам, под каждый проект собирается «временная» команда из нужных специалистов. Один человек может участвовать сразу в нескольких проектах, если у него небольшая загруженность.

Фирмварь-разработчик считается ведущим в команде, потому что на нём — основная часть разработки, которая содержит ноу-хау и передовые решения. Он отвечает за то, чтобы прибор работал максимально долго на маленьком источнике питания, чтобы интерфейс был простым и понятным неподготовленным пользователям — полицейским и охранникам. Плюс приборы должны быть максимально чувствительны при минимальных размерах и работать во всех климатических зонах.

Открытость «Росатома» и всплески продаж после терактов

Террористическая и военная опасность в мире не уменьшается, а за последние годы возросла, говорит Александр Кратько.

Катастрофы и теракты, где бы они ни происходили, отражаются на спросе на продукцию «Полимастера». Они, как правило, вызывают резкие всплески и ажиотаж. «Ту же аварию на Фукусима ощутили очень сильно: со склада выгребли всё, что было. Зато потом наступает резкий спад — набирают столько приборов, что следующие несколько лет ничего не нужно. Сейчас как раз затишье», — поясняет специалист.

Заместитель директора по разработкам считает, что населению, которое живёт вблизи источников опасности, не лишним будет самому заботиться о своей безопасности. Реакция государства может быть запоздалой.

— Сейчас госорганы стараются обеспечить максимально быстрое информирование, чего не было в СССР. Например, на сайте «Росатом» в режиме реального времени можно посмотреть на карте точки, где расставлены посты и увидеть, что там происходит. А в Литве вокруг АЭС строят систему раннего распознавания опасностей. Но полагаться только на государство не стоит — реакция может быть не самой быстрой. А в таких ситуация крайне важно оперативное реагирование.

Фото: Адрей Давыдчик

Хотите сообщить важную новость? Пишите в Телеграм-бот.

А также подписывайтесь на наш Телеграм-канал.

Ядерная война на самом деле. 30 лет назад закрыт Семипалатинский полигон

9 сентября 1949 года директор ЦРУ адмирал Роско Хилленкоттер вручил президенту Трумэну служебную записку, в которой сообщалось, что в северной части Тихого океана зарегистрирован «аномально высокий уровень радиации». Разведка не пришла к однозначному выводу о причинах выброса, но в качестве одного из возможных объяснений был назван «взрыв на заводе по производству атомных бомб в России».

Этого события ожидали. В августе 1948 года в составе ВВС США было образовано Управление по атомной энергии, в задачу которого входило обнаружение признаков атомных испытаний другими странами – прежде всего, конечно, Советским Союзом. Для непосвященных это была Метеорологическая служба ВВС. 3 сентября 1949 года Boeing-29, оборудованный специальной аппаратурой, в том числе фильтрами для улавливания продуктов ядерной реакции, вылетел на очередное патрулирование с авиабазы Мисава в Японии на Аляску. По окончании полета счетчик Гейгера и выявил повышенный уровень радиации. Исходя из предположения, что на территории Советского Союза имела место авария атомного производства, Вашингтон обратился к Лондону с просьбой проверить эти сведения: согласно метеосводке, воздушный массив из азиатской части СССР должен был переместиться на север Шотландии. Британцы подняли в воздух свои самолеты радиологической разведки и подтвердили данные. Их подтвердил и проект «Дождевая бочка» ВМС США: специальные группы наблюдателей на острове Кадьяк Алеутского архипелага собирали и исследовали дождевую воду.

Эксперты пришли к выводу, что наиболее вероятной причиной выброса было испытание ядерного заряда в СССР. Это стало неприятным сюрпризом для разведки, которая прогнозировала, что такие испытания начнутся «вероятнее всего» в середине 1953 года.

После совещания с ближайшими советниками президент Гарри Трумэн решил немедленно предать гласности эти сведения. Причин для спешки было две. Во-первых, президент опасался утечки – по сведениям Белого дома, новость об испытании уже стала известна председателю объединенного комитета Конгресса по атомной энергии сенатору Брайену Макмэгону. Во-вторых, 23 сентября во второй половине дня на Генеральной Ассамблее ООН должен был выступить министр иностранных дел СССР Андрей Вышинский. Следовало помешать ему триумфально объявить о ядерном паритете. Поэтому утром 23 сентября президент Трумэн на заседании кабинета проинформировал его членов об атомном взрыве на территории СССР. В заявлении, текст которого распространила пресс-служба Белого дома, говорилось:

С тех пор как атомная энергия была впервые получена человеком, следовало ожидать дальнейшего развития этой новой силы в других странах. Эта вероятность всегда принималась нами в расчет. А недавнее событие еще раз подчеркивает необходимость установления действительно эффективного и принудительного международного контроля над атомной энергией, в поддержку которого выступает наше правительство и большинство членов Организации Объединенных Наций.

Вышинский долго и страстно обличал поджигателей войны, но, вопреки ожиданиям, ни словом не упомянул об атомном оружии, видимо, не имея указаний Москвы. Сообщение ТАСС в ответ на заявление Трумэна было опубликовано 25 сентября. Оно было выдержано в угрожающе-миролюбивом тоне. Его авторы напоминали о выступлении Молотова 6 ноября 1947 года на торжественном заседании Моссовета по случаю 30-летия Октябрьской революции, в котором он заявил, что секрета атомной бомбы «давно уже не существует».

Далее было сказано:

Что касается тревоги, распространяемой по этому поводу некоторыми иностранными кругами, то для тревоги нет никаких оснований. Советское правительство, несмотря на наличие у него атомного оружия, стоит и намерено стоять в будущем на своей старой позиции безусловного запрещения применения атомного оружия.

За этими нарочито сухими строками стоит драма огромного масштаба. На алтарь ядерного паритета страна принесла неисчислимые жертвы. Далеко не все они были добровольными или хотя бы осознанными.

. приезжал де на Тару из за соляного озера Ямыша с зверовья Хеланские волости ясачной татарин Махметко, а в распросе де на Таре воеводам Кирилу Вельяминову да Петру Лутохину сказал: как де он ехал с зверовья назад, и не доехав до солянова озера за полтора днища на урочище на Каменных Мечетях взяли его Махметка самово друга калмыцкие Ишимовы люди, и был де у них в полону три недели и ушел у них с рыбные ловли, а товарыщ де его остался у них.

Это цитата из грамоты царя Михаила Федоровича тюменскому воеводе князю Федору Коркодинову о принятии мер в виду ожидаемого нашествия калмыков. Она датирована октябрем 1616 года. «Каменные Мечети» – первое письменное упоминание местности, которое позднее станет известно как «Семь палат» по семи буддийским храмам на восточном берегу Иртыша, а в конце XVIII века превратившееся в уездный город Семипалатинск Тобольской губернии. В июне 1947 года территория в 170 километрах западнее Семипалатинска площадью 18 500 квадратных километров была выбрана для строительства «объекта №905» – так атомный полигон назывался в официальных документах.

Композитор Аркадий Островский, текст Ильи Фрадкина. «Я – демобилизованный». Поет Леонид Утесов. 1947

Нам враги грозят подчас
Атомною бомбой.
Слабонервных нет у нас,
Пусть они запомнят!
И моё, без лишних фраз,
Мнение такое:
Коль враги пойдут на нас,
Будет выполнен наказ
От трудящихся всех масс,
Приготовят и у нас
Вроде, атомный фугас –
То, что надо – в самый раз, –
И кое-что другое!

В справке о месте строительства Горной станции (еще одно кодовое имя полигона) указывается необходимость отселения до 1000 человек местного населения». Но ни о каких мерах по отселению в позднейшей документации нет ни слова.

Возле дороги большой одноэтажный кирпичный дом – казарма. Живут в нем несколько солдат-связистов и бульдозеристы. Одни дежурят у телефонов, и, если понадобится, – исправят подвесной кабель. Другие ежедневно приглаживают бульдозерами дорогу. Разумеется, не только для бензовозов и грузовиков.

Главное – для «невесты». Так называют «изделие», атомную бомбу, когда транспортируют ее на специальных машинах под усиленной охраной ГБ на опытное поле. «Невеста едет!» – и на дороге все замирает. Никто не имеет права появиться ни впереди, ни позади. Не приведи Господь оказаться на пути «невесты».

Так пишет в своих воспоминаниях о семипалатинском полигоне Андрей Жариков – фронтовик, полковник, возглавивший на полигоне группу, изучавшую воздействие атомного взрыва на предметы вещевого довольствия и продукты питания. Его книга «Полигон смерти» остается самым выразительным свидетельством жизни на полигоне. Она лишена пафоса и обильна бытовыми деталями. Жариков не задумывается о моральной стороне испытаний. Но, например, подопытных животных ему жалко.

Однажды, когда животных заводили в кузов крытого грузовика, чтобы отправить на испытательные площадки, танкист Орлов, заядлый охотник, и увидел красного сеттера. Умные карие глаза собаки выражали не испуг и злобу, как у других псов, а тяжелую грусть и полное невнимание к людям.

– Рекс? – позвал подполковник, вспомнив имя своего щенка той же породы, погибшего годом раньше.

И надо ведь: сеттер заскулил, стал рваться с цепи и порвал ошейник. Подбежав к Орлову, он не бросался на грудь, не выражал радости, как это делают собаки, встретив хозяина, а распластался возле его ног и жалобно застонал, будто умоляя спасти его. Михаил Николаевич приласкал сеттера и взял в свою машину.

Начальство объявило подполковнику выговор за похищение подопытного животного, но для Рекса все обошлось благополучно, и он много лет добросовестно служил своему спасителю. С охоты Орлов привозил уток больше, чем другие.

А сцена посещения врача достойна абсурдистской драматургии Ионеско и Беккета.

Пришел я как-то в поликлинику полигона и говорю женщине-врачу:

– У меня температура, потому что сегодня получил много рентген.

– Замолчите немедленно! – возмутилась эскулапша. – Я не знаю никаких ваших рентгенов, не знаю, где вы были и чем занимались. Это не мое дело. У вас грипп.

– Да нет у меня гриппа. Поверьте, я был сегодня в опасной зоне и что-то почувствовал неладное. Температура, поташнивает.

– Мне запрещено говорить об этом. Если вы даже облучились, я обязана записать, что у вас грипп. Как и вы, я давала подписку.

На следующий день, проходя мимо жилого дома, я увидел на балконе ту женщину-медичку. Она смотрела в бинокль в сторону Опытного поля. Из комнаты слышался мальчишеский голос:

– Мама, я же тебе сказал, что сегодня атомного взрыва не будет.

С 1949 по 1989 год на Семипалатинском полигоне произведено 468 ядерных взрывов. 29 августа 1991 указом президента Казахстана Нурсултана Назарбаева полигон был закрыт. Но это еще далеко не конец истории. Зловещие последствия ядерной гонки дают себя знать по сей день.

Документальный фильм «После апокалипсиса»

Самое главное состоит в том, что население этих районов, которые прилегают к полигону, было совершенно невольно втянуто в политическую и военную игру между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Самую плохую роль сыграл, конечно, Советский Союз. Он позволил своим гражданам пережить самую настоящую ядерную войну. Думали о превентивной ядерной войне, что, если она будет, то нужно знать, что же происходит с людьми. И поэтому никого никуда не выселили. И поэтому смотрели – сколько умрет, сколько заболеет. И так далее.

Это цитата из документального фильма британского режиссера Энтони Буттса «После Апокалипсиса» (2010). Она принадлежит бывшему директору НИИ радиационной медицины Борису Гусеву. А это – воспоминания простой казашки Бикен:

Мы видели, как взрываются бомбы – огромные красные шары. Нас прямо сбивало с ног взрывной волной. Родители накрывали нас толстыми одеялами. А пока они занавешивали окна, мы гуляли в степи.

Их никто ни о чем не предупреждал.

Приведем еще одно свидетельство. После публикации нашего расследования «Бомба для Сталина» пользователь по имени Диана написала:

Бомба для Сталина. Часть 2

Во время испытания бомбы я жила в Семипалатинской области в г. Жана-Семей. Рядом был огромный, самый большой в Советском Союзе, мясоконсервный комбинат, оттуда убрали весь скот, а нас, детей, после первой волны вывели на улицу из подвала, и мы стояли с флажками «Смерть буржуям». Конечно, мы облучились. У меня бронхиальная астма и масса других болезней. Когда я обратилась в собес, чтобы мне помогли собрать документы, мне велели самой собирать. Когда написала в Семипалатинск, ответили, мол, архивы сгорели. Я плюнула на все и живу со всеми своими болезнями. Кто-то ведь должен ответить за это, как вы думаете?